Что делать?

"Что делать?" - работа Ленина, написанная в феврале 1902 года.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Работа служит продолжением развития мыслей, изложенных в статье «С чего начать?» в газете «Искра», которая была присвоена группой «Рабочее дело», склонившейся к экономизму. В этой статье были поставлены вопросы о характере и главном содержании большевистской политической агитации, об организационных задачах, о плане построения одновременно и с разных концов боевой общерусской организации. Но ограничиться этим сложно, в связи с живучестью экономизма. Понятие этому явлению было дано в № 12 "Искры" (декабрь 1901 г.) в статье "Беседа с защитниками экономизма". В конце концов, поведение экономистов привело к тому, что плыть с ними в одной лодке стало невозможно. Предметом разбора в книге послужили следующие вопросы: является ли лозунг «свободы критики» настоящим боевым сигналом для социал-демократов, роль социал-демократии по отношению к массовому движению, объяснение разницы между тред-юнионистской и социал-демократической политикой, изложение взглядов на организационные задачи - в объяснение разницы между удовлетворяющим "экономистов" кустарничеством и необходимой организацией революционеров, вопрос об общерусской газете, решительный разрыв с "экономистами"

ДОГМАТИЗМ И "СВОБОДА КРИТИКИ".

а) ЧТО ЗНАЧИТ "СВОБОДА КРИТИКИ"?

Свобода критики - это самый модный лозунг в настоящее время, всего чаще употребляемый в спорах между социалистами и демократами всех стран. Между этими двумя направлениями развязалась война. Новое направление критически относится к "старому, догматическому" марксизму. По мнению Бернштейна социал-демократия должна из партии социальной революции превратиться в демократическую партию социальных реформ. Отрицалась возможность научно обосновать социализм и доказать, с точки зрения материалистического понимания истории, его необходимость и неизбежность; отрицался факт растущей нищеты, пролетаризации и обострения капиталистических противоречий; объявлялось несостоятельным самое понятие о "конечной цели" и безусловно отвергалась идея диктатуры пролетариата: отрицалась принципиальная противоположность либерализма и социализма; отрицалась теория классовой борьбы, неприложимая будто бы к строго демократическому обществу, управляемому согласно воле большинства, и т. д. Так и перешли экономисты от социал-демократии к социал-реформаторству, вплоть до критики марксизма, которая дала свои плоды врагам пролетариата. Франция и на этот раз оправдала свою старинную репутацию страны, в истории которой борьба классов, более чем где-либо, доводилась до решительного конца. Французские социалисты стали не теоретизировать, а прямо действовать; более развитые в демократическом отношении политические условия Франции позволили им сразу перейти к "практическому бернштейнианству" во всех его последствиях. Мильеран дал прекрасный образчик этого практического бернштейнианства, - недаром Мильерана так усердно бросились защищать и восхвалять и Бернштейн, и Фольмар. Если если социал-демократия в сущности есть просто партия реформ- тогда социалист не только вправе вступить в буржуазное министерство, но должен даже всегда стремиться к этому. Если демократия в сущности означает уничтожение классового господства, - то отчего же социалистическому министру не пленять весь буржуазный мир речами о сотрудничестве классов? Отчего же не оправдывать преступления буржуазных режимов. Кто не закрывает себе намеренно глаз, тот не может не видеть, что новое "критическое" направление в социализме есть не что иное, как новая разновидность оппортунизма. "свобода критики" есть свобода оппортунистического направления в социал-демократии, свобода превращать социал-демократию в демократическую партию реформ, свобода внедрения в социализм буржуазных идей и буржуазных элементов.

б) НОВЫЕ ЗАЩИТНИКИ "СВОБОДЫ КРИТИКИ".

Этот лозунг был выдвинут «Раб.делом», как политическое требование, с целью объединения социал-демократических организаций за границей. Истинной же их целью была защита оппортунизма в международной социал-демократии вообще и свобода оппортунизма в русской. Главный редактор «Рабочего дела» Кричевский не предусмотрел, что участие гнилой интеллигенции в социалистическом движении приводит к возникновению оппортунизма в нём. У Кричевского крайне примитивный подход к изучению социал-демократического движения. По его мнению не нужно изучать его историю, он считает, что французы ссорятся, потому что они нетерпимы, немцы едины, потому что они пай-мальчики. Отводится в сторону факт того, что во Франции бернштейнианство встало на ноги благодаря своим немецким коллегам. Поэтому факт о «нетерпимости» французов несостоятелен. В рядах немецких социал-демократических организаций бернштейнианство более терпимы к марксизму, несмотря на то, что немецкие социал-демократы дважды отклонили бернштейнианство. Раб. Дело открыто выступает за защиту бернштейнианства. Одинаковое социально-политическое содержание современного интернационального оппортунизма проявляется в тех или иных разновидностях, сообразно национальным особенностям. Браться же говорить о свободе критики и бернштейнианства, как условии объединения русских социал-демократов, и при этом не давать разбора того, в чем именно проявилось и какие особенные плоды принесло русское бернштейнианство, - это значит браться говорить для того, чтобы ничего не сказать.

в) КРИТИКА В РОССИИ.

Основная особенность России в рассматриваемом отношении состоит в том, что уже самое начало стихийного рабочего движения, с одной стороны, и поворота передового общественного мнения к марксизму, с другой, ознаменовалось соединением заведомо разнородных элементов под общим флагом и для борьбы с общим противником. В стране самодержавной, с полным порабощением печати, преследовавшей самомалейшие ростки политического недовольства и протеста, - внезапно пробивает себе дорогу теория революционного марксизма. Правительство привыкло считать опасной только теорию (революционного) народовольчества, не замечая, как водится новая идеология народного движения. Поэтому на марксизм обрушилась армия цензоров и жандармов. Несмотря на это, влияние марксизма в России растёт. Благодаря временному союзу марксистов истинных и «марксистов» легальных удалось добиться победы над народничеством. Позже разрыв с ними был неизбежен, в виду их буржуазности. Для таких союзов необходима возможность доказать рабочим их оппортунизм. Ведь для легальных «марксистов» характерны бернштейнианство и реформизм. Под их знамя встали многие бывшие марксисты, ныне проповедующие экономизм. Которые стал проповедовать необходимость ведение исключительно экономической борьбы и «сливании либералам» марксистской интеллигенции. Новоявленное "Credo" экономизма выявляет его новую черту — боязнь гласности. Эта боязнь гласности проявляется не только в лукавстве, но и в искренней уверенности в треть-июньском мировоззрении. У противников оппортунизма стоит задача возобновить теоретическую критику легального марксизма. В ответ на критику марксизма со стороны экономистов. Революционеры Германии стоят на твёрдых социал-демократических позициях, а ревизионистов среди них — ничтожное меньшинство. В России же всё с точностью наоборот.

г) ЭНГЕЛЬС О ЗНАЧЕНИИ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ.

"Догматизм, доктринерство", "окостенение партии - неизбежное наказание за насильственное зашнуровывание мысли" — говорили в своё оправдание ревизионисты «Раб.дела». Пример русских социал-демократов иллюстрирует что пресловутая свобода критики означает, означает эклектизм и беспринципность. Широкое распространение марксизма сопровождалось некоторым принижением теоретического уровня. В движении участвовало много теоретически неподготовленных людей. В полемике «Раб.дело» козыряет изречением Маркса: "каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ. Повторять эти слова в эпоху теоретического разброда, это все равно что кричать "таскать вам не перетаскать!" при виде похоронной процессии. Смысл высказывания в том, что без революционной теории не может быть и революционного движения. Для русской социал-демократии значение теории усиливается, тем, что наша социал-демократическая партия только еще складывается, только еще вырабатывает свою физиономию и далеко еще не закончила счетов с другими направлениями революционной мысли, грозящими совлечь движение с правильного пути. Социал-демократическое движение многонационально, поэтому его участники должны бороться с шовинизмом и брать опыт зарубежных соратников. И наконец осуществить революцию может только партия руководимая передовой теорией. Опираясь на опыт русский революционеров девятнадцатого века. В 1874 году Энгельс признал две формы борьбы: политическою и экономическою. Ленин к ней добавил теоретическую. Энгельс писал, что немецкие рабочие, по сравнению с рабочими иных европейских стран сохранили в себе теоретический смысл, утраченный другими классами в Германии — научный социализм Гегеля. А рабочее движение Англии не имеет теоретической накачки, поэтому не прогрессирует. Во-вторых, немецкие рабочие вступили в борьбу позже других, опираясь на опыт зарубежных предшественников, а также теоретическую базу Сен-Симона, Фурье, Оуэна. Воспользовавшись успешностью своего положения, немцы добились успеха в классовой борьбе. Масло в огонь подлило подавление Французской революции. На фоне обломков которой немецкий пролетариат занял почётный пост революционности. Теоретическая база дала возможность рабочему движению улучшить агитацию в массах, создать партии и профессиональные союзы. И если немецкие рабочие продолжат в том же духе, то в скором времени встанут в авангард мировой классовой борьбы. Слова Энгельса оказались пророческими. Русскому пролетариату достигнуть подобных высот было гораздо сложнее.

II. СТИХИЙНОСТЬ МАСС И СОЗНАТЕЛЬНОСТЬ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ.

В начале двадцатого века революционное движение более широкое, чем ранее. Главная его сила — пробуждение масс, главный недостаток — несознательность руководителей.

а) НАЧАЛО СТИХИЙНОГО ПОДЪЕМА.

Один из значимых этапов распространения марксизма в России начался в 1890-х годах. Тогда-то и началось стачечное движение, только теперь уже сознательно, в отличии от митингов середины девятнадцатого века. Стихийность которых себя изжила. Рабочие осознали необходимость коллективного отпора, но несмотря на это стачки продолжали оставаться стихийными. Политическое самосознание рабочим должно быть привито извне. Их надо было убедить в необходимости объединения, ведения борьбы за права. Вся теоретическая база научного социализма была сформирована вне рабочей среды, которую надо внедрять в массы. К концу девятнадцатого века это внедрение уже имело место, как среди рабочих, так и среди революционной молодёжи. Первые социал-демократы занимались исключительно экономической агитацией. Так в декабре 1895 года петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» издал первый номер газеты «Рабочее Дело», передовица которой была посвящена описанию исторических задач раб. класса, завоеванию политических свобод. Затем была статья "О чем думают наши министры?", посвященная полицейскому разгрому Комитетов грамотности, и ряд корреспонденций в России. Успехом всё это не увенчалось. Та же судьба постигла "СПБ. Рабочий Листок", "Рабочую Газету" и «Манифест», образованный в 1898 году РСДРП. Винить экономистов в этом не стоит, стоит лишь разобраться в причинах их поражения. А именно оценить низкий уровень теоретической подготовленности тогдашних революционеров, считавших, что можно сорвать куш на одном лишь стихийном движении.

б) ПРЕКЛОНЕНИЕ ПРЕД СТИХИЙНОСТЬЮ. "РАБОЧАЯ МЫСЛЬ".

В начале 1897 года А. А. Ванееву пришлось участвовать, на одном частном собрании "Союза борьбы за освобождение рабочего класса". Между старыми и молодыми членами союза возник спор на предмет содержания устава организации. Молодые (будущие члены «Раб. Мысли») настаивали на неизменности устава, а старые говорили об необходимости создания рабочих кружков и объединения их в организацию революционеров, пропаганды среди молодёжи. Это говорит о том, что экономизм в России начал своё существование с борьбы с заветами революционных отцов и дедов. Возникновение "Раб. Мысли" вывело "экономизм" на свет божий, начав призывы к тред-юнионистской борьбе, дело доходило и до буржуазных фраз в пропаганде. Они проповедовали подавление стихийности стихийным путём. Это произошло путём постепенного отхода от революционной линии отцов и дедов и замены её экономизмом. Во-вторых, экономисты настаивали на «органической» связи с рабочим классом, на борьбе с любой интеллигенцией, даже социалистической. В программе «Кредо» же написано о возвышении стихийности. 

Многие ревизионисты полагают, что Маркс утверждал что экономическое развитие и классовая борьба создают не только условия социалистического производства, но также и непосредственно порождают сознание его необходимости. Также они утверждали, что высоко развитая капиталистическая Англия чужда этому сознанию. Глядя на этот проект можно сказать, что и авторы австрийской программы разделяют марксистские позиции.В проекте значится, что чем более капиталистическое развитие увеличивает пролетариат, тем более он вынуждается и получает возможность вести борьбу против капитализма, что пролетариат сам подходит к осознанию необходимости социализма, а социалистическое сознание есть результат классовой борьбы. Это неверно потому, что классовая борьба пролетариата возникает из порождаемой капитализмом бедности. Социализм и классовая борьба возникают из различных предпосылок. Современное социалистическое сознание может возникнуть только на основании глубокого научного знания. Современная экономическая наука настолько же является условием социалистического производства, и наряду с пролетариатом возникает из общественного прогресса. Носителем же науки является не пролетариат, а буржуазная интеллигенция, в головах которых возник современный социализм, который пролетариату. Таким образом, социалистическое сознание есть нечто извне внесенное в классовую борьбу пролетариата, а не нечто стихийно из нее возникшая Гайнфельдская программа говорила, что задачей социал-демократии является внесение в пролетариат сознания его положения и сознания его задачи. В этом не было бы надобности, если бы это сознание само собой проистекало из классовой борьбы. Новый же проект перенял это положение из старой программы и пришил его к вышеприведенному положению. Если о самовырабатывании социалистической идеологии не может быть, то вопрос стоит только так: буржуазная или социалистическая идеология. Никакой "третьей" идеологии быть не может, поэтому любая измена социалистической идеологии означает симпатии к буржуазной. Толкуют о стихийности. Но стихийное развитие рабочего движения идет именно к подчинению его буржуазной идеологии, идет именно по программе "Credo", ибо стихийное рабочее движение есть тред-юнионизм, а тред-юнионизм означает как раз идейное порабощение рабочих буржуазией. Поэтому задачей социал-демократов является борьба стихийности в рабочем движении, с целью защиты его от тред-юнионизма. Фраза авторов "экономического" письма в № 12 "Искры", что никакие усилия самых вдохновенных идеологов не могут совлечь рабочего движения с пути, определяемого взаимодействием материальных элементов и материальной среды, совершенно неверны. Так заслуга Лассаля перед немецким рабочим движением состоит в том, что он свернул его с пути тред-юнионизма. Борьба велась не только разговорами о преуменьшении роли стихийности, но и жесткая борьба с ней, в результате чего Берлин стал одним из возможных крепостей социал-демократии в мире. Эта борьба продолжается, а немецкие рабочие разъединены разными идеологиями. Стихийность ведёт к гибели рабочего движения потому, что буржуазная идеологию гораздо старше социалистической и бороться против нужно закономерными методами. Авторы "экономического" письма громят, в унисон с "Раб. Делом", нетерпимость, свойственную младенческому периоду движения. Социалистическое движение действительно находится в младенческом состоянии, и для того, чтобы скорее возмужать, оно должно именно заразиться нетерпимостью по отношению к людям, задерживающим его рост своим преклонением пред стихийностью. Первый номер "Раб. Мысли" показывает нам, что название "экономизм" недостаточно точно передает сущность нового направления. Также неверны положения о том, что бороться надо лишь с правительством и о том, что экономическая борьба неразрывно связана с политической. Потому, что борьба рабочих порой неразрывно связана с буржуазной политикой. Стремление "Раб.дела" напоминает зубатовщину.

в) "ГРУППА САМООСВОБОЖДЕНИЯ" И "РАБОЧЕЕ ДЕЛО".

В "Раб.Мысле" говорилось, что рабочее движение в России только просыпается, забывая, что бессознательность - это и есть стихийность, против которой надо бороться. Потом там говорится, что политическая агитация должна быть надстройкой над агитацией экономической. Брошюра Аксельрода "Задачи русских социал-демократов" была написана в 1897 году, в которой также зарождались черты экономизма. "Раб.дело" само же сбивалось на ошибках экономистов говоря о том, что важнейшим явлением русской жизни, которое главным образом будет определять задачи и характер литературной деятельности Союза, мы считаем возникшее за последние годы массовое рабочее движение.Понимать это можно двояко:преклонение перед стихийностью, сведение всех ниточек к роли социал-демократии, или то, что социал-демократы должны ставить задачи более сложные, чем пробуждение стихийного движения. "Раб. Дело" склонялось и склоняется именно к первому пониманию. Ведь "Раб. Дело" даже не ставило рабочему движению цель - свержения самодержавия и прочие политические требования. А ведь социал-демократия признаёт все средства борьбы, в соответствии с силами партии. "Раб. Дело" же признаёт только стихийность. Говоря о том, что "тактика-план противоречит основному духу марксизма", "процесс роста партийных задач, растущих вместе с партией". На вопрос "Куда идти?" должен отвечать руководящий орган партии. Не менее курьёзно выглядит их иное изречение: "желательна та борьба, которая возможна, а возможна та, которая идет в данную минуту". На самом же деле марксизм напротив даёт толчок инициативности и направленности в рабочем движении. К примеру, во время травли социал-демократов в Германии у разных их лидеров были разные планы выхода из кризиса. Одни предполагали вести подпольную борьбу, другие - заслужить прощение властей, третьи - просто оставаться на нелегальном положении. Это говорит о том, что социал-демократы должны преклонятся перед глубокомыслием, а не перед стихийностью. Но преувеличивать роль тактики тоже нельзя, как это любят делать сторонники индивидуального террора. Помимо преувеличения роли стихийности и объективного развития, "Раб.Дело" ещё обвиняет "Искру" в том, что она её преуменьшает, забывая, что объективное развитие может не только помочь, но и навредить делу рабочего класса. Доводы Ключевского по этому вопросу таковы, что ох теоретически понимает марксизм, но на практике его не использует, склоняясь к экономизму, тред-юнионизму и тд. "Раб. Дело" формально открещивается от терроризма, в программе "Два съезда" говорит о нём, как об устаревшим методе борьбы. И когда "Искра" утвердила, что открещиваться от террора на 100% нельзя, "Раб. Дело" объявило её во всех смертных грехах. Чем больше стихийности в рабочем движении, тем больше нужно внедрять сознательность в рабочие массы. Хорошим тому примером послужит подъём стихийного рабочего движения в России и неподготовленность социал-демократов к направлению его в нужное русло.

ТРЕД-ЮНИОНИСТСКАЯ И СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА.

В десятом номере "Рабочего Дела" Мартынов опубликовал статью об разногласиях в "Искрой", в которой говорит об "органической связи с пролетариатом". Эта формулировка в корне не верна, отражает суть разногласий между двумя вышеуказанными организациями.

а) ПОЛИТИЧЕСКАЯ АГИТАЦИЯ И ЕЕ СУЖЕНИЕ ЭКОНОМИСТАМИ.

Экономическая борьба русских рабочих на практике шла одновременно с развитием литературы экономического направления. После внедрения банальных социал-демократических листовок в рабочие массы, к ним начался огромный интерес, ибо эти листовки рассказывали правду об их нищенстве. Дело доходило даже до того, что одно появление этих листовок в поле зрения капиталиста наводило на мысль о том, что нужно будет выполнять требования рабочих. Продавцы рабочей силы научались выгоднее продавать этот "товар" и бороться с покупателем на почве чисто коммерческой сделки. Это положило начало полному отказу от стихийности и преклонению перед «профессиональной» борьбой. Социал-демократия руководит борьбой рабочего класса не только за выгодные условия продажи рабочей силы, а и за уничтожение того общественного строя, который заставляет неимущих продаваться богачам. Социал-демократия представляет рабочий класс не в его отношении к данной только группе предпринимателей, а в его отношении ко всем классам современного общества. После натиска «Искры» стало понятно, что необходимо политическое воспитание рабочего класса. Необходимо агитировать по поводу каждого конкретного проявления экономического гнета. Угнетение это распространяется на все стороны жизни рабочих, поэтому в пропаганде необходимо обличать все недостатки самодержавия. "Раб. Дело" не брало на себя задачи организовать всесторонних политических обличений. По их мнению Политическая борьба рабочего класса есть лишь "наиболее развитая, широкая и действительная форма экономической борьбы", а социал-демократы должны придать по возможности самой экономической борьбе политический характер. Средством вовлечения рабочего класса в политическую борьбу могут служить не только его экономические проблемы, но и проявления полицейского гнета и самодержавного бесчинства: телесное наказание крестьян, взяточничество чиновников и обращение полиции с городским "простонародьем", борьба с голодающими и травля народного стремления к свету и знанию, выколачивание податей и преследование сектантов, муштровка солдат и солдатское обращение со студентами и либеральной интеллигенцией. Мартынов считает, что экономической борьбе стоит предать политический харакер, тем самым в период революционного движения восхваляя лишь реформы. Во-вторых, Мартынов поставил экономическую борьбу на особое место, затмевая другие виды борьбы. Мартынов допускает наличие уступок с властями. Но ведь экономические уступки наиболее выгодны властям, чем уступки в других сферах борьбы. В то время как Мартынов и «Раб.Дело» занимались протестами против безработицы, «Искра» (будучи революционной) освещала безработицу в свете всех недостатков капиталистического общества.

б) ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК МАРТЫНОВ УГЛУБИЛ ПЛЕХАНОВА.

Оппортунисты не только глупы, но они ещё не осознают своего невежества. Мартынов и Плеханов считают, что пропаганда — это революционное освещение буржуазного строя или частичных его проявлений, а агитация — это призыв к конкретным действиям. Пропагандист должен донести до масс причины недостатков капиталистического общества и необходимость революции. Разговоры о том, что агитатор должен призывать к действиям неверны потому, что призыв — это единичный акт. Принципиальное отличие между этими двумя людьми в том, что агитатор действует в живых речах, а пропагандист — письменно.

в) ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОБЛИЧЕНИЯ И "ВОСПИТАНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ АКТИВНОСТИ".

Критикуя «Искру» за революционную пассивность, Мартынов её вырабатывает, ибо преклоняется перед экономической борьбой. И невозможно повысить революционную активность, ограничившись ею. Эта активность требует высокой сознательности масс. Сознание рабочего класса не может быть истинно политическим сознанием, если рабочие не приучены откликаться на все и всяческие случаи произвола и угнетения. Сознание рабочих масс не может быть истинно классовым, пока они не научатся применять на практике материалистический анализ и материалистическую оценку сторон общественной жизни. Самопознание рабочего класса неразрывно связано с полной отчетливостью на опыте политической жизни. Экономические ограничения не позволяют этого сделать, поэтому они вредны. Социал-демократ должен найти подход к пролетариату, учитывая особенности того или иного представителя. Чисто экономическая борьба может привести к тому, что пролетариат не будет обращать внимание на зверское обращение полиции, битьё крестьян, давление цензуры. Пропагандист и агитатор должен сделать так, чтоб рабочий смог поставить себя на место крестьянского бунтаря, пресекаемого писателя или сектанта. Например, 11 января «Искра» опубликовала призыв бойкотировать распоряжение властей отдачи студентов в солдаты. И рабочие вышли на демонстрацию, дабы их поддержать. Призвать массы к действию можно только путём ярких обличений. Экономисты имели успех, опираясь на бессознательных рабочих, а продвинутый рабочий-революционер их рассуждения отвергает, каких становится всё больше. Экономическую борьбу может вести даже самый неграмотный рабочий, участвующий в стачках, другое дело, что большинство рабочих о социализме ничего не слышали.

г) ЧТО ОБЩЕГО МЕЖДУ ЭКОНОМИЗМОМ И ТЕРРОРИЗМОМ?

Общая черта между экономистами и терроризмом — это преклонение перед стихийностью. Экономисты преклоняются перед стихийностью в рабочем массовом движении, а террористы перед стихийной борьбой отдельных лиц. Экономисты таким поведением реализуют программу «Кредо», а террористы действуют индивидуальным террором. Многие либералы (как открытые, так и прикрывающие себя марксизмом) стараются экспансировать террор в левое движение. «Раб.Дело» же не смогло устоять не только перед стихийность, но и перед симпатией к террору. Преклонятся перед террором нельзя, равно как и нельзя его полностью осудить. Революционная группа «Свобода» считает, что террором можно воспитать массы. На самом деле рабочему движению не нужны искусственные стимуляторы. Самый верный способ «возбудить» рабочий класс — это освещение отрицательных сторон капиталистического общества. Ведь подъём рабочего движения обусловлен тягой рабочих к пилит.знаниям.

д) РАБОЧИЙ КЛАСС КАК ПЕРЕДОВОЙ БОРЕЦ ЗА ДЕМОКРАТИЮ.

По мнению экономистов политическое сознание рабочих можно развить путём экономической борьбы. Это не так потому, что оно не может быть внедрено односторонне. Самая простая связь с рабочим классом — это издательство и раздача партийной прессы. Типичный секретарь тред-юниона организует экономическую борьбу, но этого крайне недостаточно для того, чтоб называться социал-демократом. Для полноценного развития политического сознания рабочих нужно «идти в массы», в качестве пропагандистов, агитаторов и организаторов. Изучая при этом жизнь и особенности быта масс. Тот, кто «идёт в массы» не должен ограничиваться лишь экономическими предрассудками. Западноевропейскому социал-демократу облегчают эту задачу народные собрания и сходки, на которые приходит всякий желающий, - облегчает парламент, в котором он говорит пред депутатами от всех классов. У нас нет ни парламента, ни свободы сходок, - но мы умеем тем не менее устраивать собрания с рабочими, которые хотят слушать социал-демократа. На встречах же с народом Социал-демократы должны излагать общедемократические задачи, придерживаясь социалистические убеждения. «Раб.Дело» считает, что поводом к пропаганде могут служить любые события, затрагивающие пролетариат, как борющийся класс и авангард. Но авангардом может себя вообразить кто угодно. Поэтому тут нужна классовая подоплёка. Мартынов говорил ещё о том, что для революции нужна «общественная энергия». Это заботы о повышении активности, при занижении своей. В конце он приходит к выводу, что невозможно руководить активной деятельностью разных оппозиционных слоев, не можем для них диктовать положительную программу действий, не можем им указывать, какими способами следует изо дня в день бороться за свои интересы.. Конечно, нельзя вести борьбу за всех. Но речь идёт о возможности разных слоёв населения в революции. А о трениях между властью и нашими оппозиционными врагами позаботится полиция. Мы должны взять на себя задачу организовать такую всестороннюю политическую борьбу под руководством нашей партии, чтобы посильную помощь могли оказывать и действительно стали оказывать все и всякие оппозиционные слои. Мы должны воспитать в партии людей, способных руководить всеми проявлениями борьбы и продиктовать программу действий бастующим. Мартынов ничего не понимает в вопросе о роли революционного авангарда, говоря о сужении сферы воздействия на рабочий класс. Невзирая на возможность и необходимость вести агитацию и пропаганду среди всех слоёв населения. Экономисты же в упор не видели стремительного роста социал-демократического движения, считая, что у них недостаточно сил для этого. Однако существенным недостатком нашего движения является неумение распределить обязанности между его членами, поэтому львиная доля социал-демократов не может «идти к рабочим». Почвой для «хождения к рабочим» служат: недовольство властью, надежда на поддержку, неизбежность краха самодержавия. Среди любых кругов населения есть не мало недовольных властью (включая тех, кто воспринимает пропаганду), на которых надо упираться, с целью порождать протест. Причина того, что голоса обличения редки и робки в отсутствии трибуны, роль которой должна сыграть газета. Без неё политическое движение немыслимо. Эффективность печати доказывает и поведение властей, которые тратят на неё большие средства, выпуская прессу консервативного содержания ещё с середины девятнадцатого века. При этом нелегальная литература стремительно пробивает цензурный бреж. Политические обличения являются именно таким объявлением войны правительству, как экономические обличения - объявляют войну фабриканту. Политические обличения являются поэтому уже сами по себе одним из могучих средств разложения враждебного строя. Авангардом революционных сил сумеет стать в наше время только партия, которая сорганизует действительно всенародные обличения. Чтобы стать авангардом нужно завоевать внимание не только рабочего класса. И люди обратятся за помощью только тогда, когда увидят в социал-демократах реальную политическую силу. Партия должна соединить в своей борьбе натиск на правительство от имени народа и революционное воспитание пролетариата, а также руководство борьбой рабочего класса, утилизацию стихийных эпизодов борьбы с эксплуататорами. А экономисты не понимают необходимости всего этого. Мартынов писал, что причиной переоценки идеологии является непоследовательность в вопросах по отношению к различным классам. Он считает, что одновременно с ростом партии растут и задачи рабочего класса, а именно задача о интенсивной борьбе с абсолютизмом и накопления сил для борьбы. Прекрасно понимая при этом, что совершить эту задачу рабочему легче, чем интеллигенту. Вопреки этому экономисты сваливают все неудачи на «отсталость» рабочих. Для накопления сил для борьбы нужно опять-таки обличение отрицательных сторон самодержавия. А для этого и нужны союзники в рядах интеллигенции. Аскерольд писал, что приобретение союзников среди непролетарских классов решается характером пропагандистской деятельности с среде рабочих. А Мартыновы продолжают настаивать на том, что рабочие должны сначала набрать силы для тред-юнионизма, а потом уже перейти к социал-демократической борьбе. Экономисты считают, что «Искра» иногда сходит с классовой точки зрения и склоняется в сторону всеобщего недовольства правительством, а ведь у каждого разные причины быть им недовольным. Это говорит о том, что если, например, идёт студенческая забастовка, то рабочие должны остаться в стороне. Социал-демократы России предпринимали много мер против власти: экспансия борьбы в деревню, нападение на помещичьи земли, призыв студентов участвовать в уличных демонстрациях, разоблачение буржуазной прессы.

е) ЕЩЕ РАЗ "КЛЕВЕТНИКИ", ЕЩЕ РАЗ "МИСТИФИКАТОРЫ".

«Раб.Дело» обвиняло «Искру» в "косвенном подготовлении почвы для превращения рабочего движения в орудие буржуазной демократии", будучи неспособным вдуматься в ход мысли своих противников. На самом же деле «Раб.Дело» само виновно в этом. Ибо стихийное рабочее движение, которое они пропагандируют приводит лишь к тред-юнионизму без социал-демократии. Этому способствуют и откровенно либеральные СМИ. Если активность рабочих масс выше активности социал-демократов, то рабочие ведут стихийный ни на что не направленный протест без политической идеологии. Не редко в таких случаях могут руководить протестом иные отрицательные политические силы. Экономисты хотят перенять только слабые стороны у немецкой социал-демократии. Несмотря на то, что ни одно политическое событие в Германии не лишалась внимания немецких социал-демократов, что укрепляло их авторитет в стране. При этом социал-демократия не успокаивает себя тем, что рабочие сами возьмутся за дело, руководствуясь лишь экономической борьбой. Напротив, нужно подталкивать рабочее движение, если оно не активно.

КУСТАРНИЧЕСТВО ЭКОНОМИСТОВ И ОРГАНИЗАЦИЯ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ.

Экономическая борьба не позволяет создать организацию революционеров из-за узкости политической деятельности, примитивностью преклонения перед стихийностью.

а) ЧТО ТАКОЕ КУСТАРНИЧЕСТВО?

В 1994-1901 г.г в России стремительно росло увлечение молодёжи ни столько марксизмом, сколько теорией и ответом на вопрос «Что делать?» и как идти на врага. Причём поход этот начинался без малейшей подготовки и организации. Обычный студенческий кружок вёл широкую пропаганду и агитацию, привлекая тем самым сторонников из просвещённых слоёв населения. При этом вопрос «Куда идти?» оставался открытым. Потом налаживали контакт с рабочими, изготовляли прессу. Затем шли демонстрации и открытые забастовки. В конце концов кружок терпел полный крах из-за того, что не было чёткой линии. А если б она была, то можно было бы закрыть глаза и на отсутствие подготовки. Во время стачек 1996 года недостатки революционных организаций дали о себе знать. Власти приспособились к новым условиям борьбы и подавило её с помощью шпионов и жандармов. Дело закончилось потерей многих руководителей рабочего движения. Причины тому: раздробленность, теоретическая неподготовленность. Из-за этого рабочие стали меньше доверять сочувствующей им интеллигенции. Несмотря на нехватку революционеров рабочее движение растёт стихийно, что заканчивается арестами и ссылками. Также чувствуется недостаток революционной прессы. Рабочие кружки без агитаторов, нужда в деньгах. Рабочее движение идёт дальше движения революционного.

б) КУСТАРНИЧЕСТВО И ЭКОНОМИЗМ.

Между экономизмом и кустарничеством есть много общего. Также кустарничеству свойственно непонимание того, что неподготовленность и стихийность не могут создать организацию революционеров. Экономисты говорят, что если рабочая масса не выдвинула политических требований, значит она должна вести только экономическую борьбу. Иные считают, что революцию можно совершить без организации революционеров, общедоступными экономическими методами. Если рост рабочего движения опережает рост и развитие революционных организаций, то это говорит об отсталости руководителей рабочего движения от масс и о неправоте экономистов в преклонении перед стихийностью. Плехановцам свойственна влюбленность в кружки и в собственное кустарничество, лишённое политических задач. Более ранним революционерам были доступны политические задачи в самом действительном смысле этого слова потому, что они получили оклик в массах. В наше время о корифеях вроде Желябова говорить рано, в виду нашей неподготовленности. Проблема революционной интеллигенции в том, что она ведёт борьбу с полицией, за борьбу с самодержавием, поэтому у них нет сил на второе. У экономистов другая крайность: они считают, что при стихийном движении политическая борьба с полицией не нужна, оправдывая тем самым свою неумелость. Эта задача бы легко давалась, если бы политическую борьбу с полицией вели не только революционеры, но и простые рабочие. Для этого рабочие должны быть самоотверженными, быть профессиональными революционерами. Группа «Освобождение труда» правильно считает, «тайная стачка» невозможна для участников, но она возможна для рабочих, ибо правительство позаботится о том, чтоб в стачку не влились новые массы. Вот тут и нужна борьба с политической полицией всеми доступными способами не зависимо от активности масс.

в) ОРГАНИЗАЦИЯ РАБОЧИХ И ОРГАНИЗАЦИЯ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ.

При преклонении перед экономизмом и стихийностью исчезает перспектива создания организации революционеров, можно лишь довольствоваться организацией рабочих, которой недостаточно для совершения революции.. организация должна быть профессиональной, широкой, как можно менее конспиративной. В организации должны стереться профессиональные различия её членов. В России из-за гнёт стёрто различие между рабочим кружком и социал-демократической организацией, так как деятельность их запрещена. В большинстве случаев экономические кружки существуют не более полугода. Чем больше страна вступает в капитализм, тем больше динамика у протестного движения, а следовательно должно быть динамичнее социал-демократическое движение. Причём членами союзов могут быть и не социал-демократы, любой кто желает бороться может помочь организации. Чем шире организация, тем выше влияние её на массы. У широкой организации большая конспирация невозможна, поэтому нужна подготовка. Чтобы вывести организацию в люди нужно либо легализовать её, либо сохранить конспирацию до определённых пределов. Легализация рабочих союзов уже началась из-за роста рабочего движения. Этим пользовались личности вроде Зубатова, что социал-демократы должны разоблачать. Делая всё, чтоб пользу это приносило социал-демократам, а не Зубатову. Надо помочь рабочим встать на путь легализации. Профессиональные организации не только могут принести громадную пользу в деле развития и упрочения экономической борьбы, но и стать весьма важным пособником политической агитации и революционной организации, будучи направленным в социал-демократическое русло. Ещё один недостаток экономизма — путанье широкой рабочей организации и организации профессиональных революционеров и уверенность в том, что, социал-демократия = "исполнительные группы" по отношению к экономической борьбе рабочих. Эти стереотипы, будучи совместными с политическим освобождением рабочего класса, говорят о непонимании задач социал-демократии. А именно связь каждой фабрики с рабочим комитетом. На грабли экономистов наступали польские революционеров, массово попавшись на удочку жандармам. Чтобы этого избежать организацию нужно оформить. А вместо значков, что используют экономисты нужно использовать нелегальную газету, в качестве пропуска. Организация такого рода обеспечила бы тех же тред-юнионистов с социализмом. Нужно стараться не попадаться жандармам на глаза, иначе добиться чего-либо было сложно. Если толпа бессознательна, то движение невозможно. Если студенты из университетского города разъезжаются на праздники или на лето по домам - и рабочее движение приостанавливается. Бытует мнение, что во главе толпы должны стоять вожаки, которых должна ценить толпа. На эти грабли наступали немцы, попадая в парламент их дразнили оппоненты парламентаризмом. С другой стороны с современном обществе без «вожаков» борьба класса невозможна. Ещё некоторые говорят, что студенты должны подталкивать рабочих к борьбе. Но ведь обычный студент владеет лишь обрывками политических знаний. Таким подталкиванием должны заниматься профессиональные революционеры. К тому же, такое подталкивание может вызвать отвращение у рабочего. Демагогов можно назвать злейшими врагами рабочего класса, ибо их сложнее разоблачить, чем кого бы то ни было. "Десяток умников легче выловить, чем сотню дураков". В нашем случае это «вылавливание» профессиональных революционеров куда тяжелее, чем революционеров рядовых, не говоря уже о глубоких корнях движения., что может привести к потерю преемственности в нём, без которой движение не может быть. Чем шире организация, тем больше дисциплины должно быть в ней. Ядро должны составлять искусные люди имеющие опыт борьбы с самодержавием. Широкая организация должна забыть об конспиративности, переходить к открытым выступлениям. Централизация конспиративных функций организации вовсе не означает централизации всех функций движения. Также будет скинута конспиративность с распространения литературы, ибо полиция не сможет всесильно контролировать её оборот. Этого можно будет добиться путём централизованного распределения обязанностей. И нельзя смывать разницу между кружком и широкой организацией, между кустарём и революционером.

г) РАЗМАХ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ РАБОТЫ.

Вопрос о нехватке кадров и дефиците способных для революционной работы людей актуален для социал-демократического движения. Одной из причин тому экономисты называют крайнюю занятость рабочего — 11,5 часов рабочий день. С другой стороны недовольных и желающих протестовать с каждым годом становится всё больше. С другой стороны крайне не хватает профессиональных революционеров, способных руководить движением. Из-за этого революционное движение очень узко, по сравнению со стихийным. И рост числа сторонников проблему не решает. Партия должна доказать свою дееспособность не только сторонникам, но и врагам, это приведёт к гибели экономизма, кустарничества и тд. Одних рабочих-революционеров недостаточно. Поскольку рабочий занят на работе 11,5 часов, часть революционной работы должна взять на себя интеллигенция. В немецком движении сил многократно больше, поэтому многие задачи берут на себя «рабочие-середняки». В процессе борьбы рабочий повышает уровень своей политграмотности, без которой борьба невозможна. Наиболее альтруистичных и грамотных рабочих, которые ведут партийную работу по 11 часов, партия может взять на собственное содержание. Такие люди вызывают большое доверие у рабочих масс.

д) "ЗАГОВОРЩИЧЕСКАЯ" ОРГАНИЗАЦИЯ И "ДЕМОКРАТИЗМ".

Экономисты обвиняли «Искру» в неонародничестве, мотивируя использование конспиративных методов, что говорит о незнании истории. Хотя социал-демократы критиковали народовольцев не за то, что они хотели ополчить любого против самодержавия, а в том, что их тактика не была революционной. Экономисты же считают, что появление стихийного движения избавит от необходимости создания прочной организации, как была у народников. Наоборот при развитии стихийного движения ещё больше нужна организация, так как у народников классовой борьбы не было. Организация должна быть настолько крепкой, чтоб могла нанести удар по абсолютизму на пике неродонедовольства, обеспечить движению устойчивость, предохранить его от возможности необдуманных атак. .Помимо всего прочего в партии нужны демократические принципы: гласность, выборность функций. Немецкие социалисты любое собрание проводят открыто. Касательно выборности: членом партии может быть любой, кто признаёт её принципы. Но это сложно осуществить в авторитарном государстве, в котором любой шаг несогласного отслеживает полиция. Поэтому гласность, которую используют экономисты просто обрекают организацию на провал. У народников подобные распределения не были сильно вырожены. Желябов не мнил себя великим вожаком и не устраивал гласность, тем не менее деятельность народников была довольно продуктивна. Поэтому до гласности пока далеко и нашими принципами должны быть: строжайшая конспирация, строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров, взаимное доверие. Демократичный контроль может привести к беспределу в организации. Среди революционной среды России бытует мнение о жёсткой дисциплине, крепком товариществе и демократии. Английские рабочие все вопросы решались голосованием. Но это не идеальный способ, ибо в определённых вопросах нужно мнение специалиста.

е) МЕСТНАЯ И ОБЩЕРУССКАЯ РАБОТА.

Набор на местную работ зачастую чреват на ослаблением на работу общерусскую. И ослабляет связь с рабклассом. В первый период массового движения (1896-1898 гг.) делается местными деятелями попытка поставить общерусский орган - "Рабочую Газету"; в следующий период (1898-1900 гг.) - движение делает громадный шаг вперед, но внимание руководителей всецело поглощается местными органами. Газета, конечно, нужна, но не надо ей увлекаться, ибо можно склониться к кустарничеству. И одна местная организация не может исправить проблемы организации вообще. К тому же, для общерусской газеты нужен большой конспиративный аппарат из профессиональных революционеров и политически подготовленных рабочих. К чему организацию надо готовить. Кустари надеяться создать отдельную газету для каждого скопления рабочих, но их бесконечное множество. Роль местной прессы очень велика, но не до такой степени. Раздробленность прессы может привести к уязвимости. Тип газеты должен развиваться, а не понижаться до фабричного листка. При этом газета должна заинтересовать рабочих, расширить их знания, кругозор, поднять на борьбу, выпускаться большим тиражом. Фабричный листок лучше использовать во время стачки или демонстрации. Содержание газеты должно отражать стороны общественной жизни, ведь рабочему интересно, что происходят за пределами завода. Для этого нужна команда подготовленных журналистов, умеющих подготавливать хороший материал, умеющих пролезть за всевозможные кулисы общественной жизни. В печатном деле иногда наблюдается скудность, когда газета склоняется к кустарничеству, а порой к роскоши, когда газета через чур централизована. Преобладание местных газет тоже ненормально. Нужно строгое и определённое соотношение в этом вопросе. Часть содержания газеты должна быть отведена экономической борьбе. Нужна рубрика о местах, где лучше условия труда, что разозлило бы рабочих.

б) МОЖЕТ ЛИ ГАЗЕТА БЫТЬ КОЛЛЕКТИВНЫМ ОРГАНИЗАТОРОМ?

Если не воспитаются сильные политические организации на местах, - ничего не будет значить и превосходнейшая общерусская газета. Но многие считают, что газета должна воспитывать членов партии. А на самом -то деле воспитать это качество можно только в течение опыта собственной борьбы. Газета должна стать нитью для расширения и развития организации. Она должна стать некой каменной стеной, где каждый кирпич лежит в нужном месте. Таким образом помимо камней и каменщиков, но не видно путеводной нити. Газета — не только агитатор и пропагандист, но и организатор. Её можно сравнить с лесами, которые располагаются вокруг строящего здания. Она намечает контуры постройки, облегчают сношения между строителями, распределяет обязанности. Без этого леса можно было обойтись в 19 веке, но не в 20. Потому, что вокруг газеты образуется народ. По мнению Надеждина, помимо газеты нужно устраивать демонстрации, работать среди безработных. Но демонстрации проходят, как правило, стихийно, а для работы среди безработных нужны корреспондентские сводки в газете. Чтобы работать среди безработных нужно обладать хорошими агитаторскими способностями. Надеждин считает, что работа в комитетах очень жалкая. В этом есть львиная доля правды, масло в огонь подливает узость кругозора лидеров движения. Также газету надо распространять в селе, но нет у партии такого количества каменщиков, поэтому приходится поручать это любому желающему. Было бы идеально, если бы над газетой работали разные кружки одного региона, с целью обмена материалами, кадрами, информацией. Не менее важна связь между городами. Но это большая редкость, которая должна поддерживаться не только газетными узами. Для этого каждый кружок должен внести свою лепту в общее дело. По-хорошему газета должна выходить раз в неделю, а не раз в месяц, как журналы. Обмен материалами между кружками даст возможность для чтений, споров, бесед. Обсуждать нужно прежде всего актуальные события, прежде всего демонстрации. И так как они формируются стихийно, то полиции сложнее будет добраться до корней. Чтобы воспитать хорошего агитатора, нужно перебрасывать его в разные концы страны. Таким образом и должна строится общерусская газета и команда борцов за её развитие. Мечта зачастую полезна в рабочем движении, ибо она стимулирует трудового человека на борьбу.

в) КАКОГО ТИПА ОРГАНИЗАЦИЯ НАМ НУЖНА?

Наша тактика не заключается в немедленном призыве к революции, а лишь в организации своих сил для этого. «Раб.Дело» обвиняло «Искру» в литературщине, призывая всех к немедленному штурму. О революции говорить будет рано до тех пор, пока классы не встанут на сторону революционеров. И роль «литературщины» именно в этом и состоит. Надеждин боится пропустить революцию. Проглядеть революцию всего менее рискует именно тот, кто ставит во главу угла всей своей и программы, и тактики, и организационной работы всенародную политическую агитацию, как делает "Искра". Они не только не проглядели, но и сумели её предугадать. Поэтому нужно сосредоточится вокруг газеты, которая предаст организации гибкость. Предвидеть народонедовольство с абсолютной точностью нельзя, но когда оно наступит, то газета послужит подручным средством. Между многими революционными этапами происходит затишье, в эти затишья нужна агитационная работа, которая также невозможна без газеты. При наличиях общего дела, такого как газета, обеспечено восстановление работы, в случае провала. Одним словом, "план общерусской политической газеты" не только не представляет из себя плод кабинетной работы лиц, зараженных доктринерством и литературщиной (как это показалось плохо вдумавшимся в него людям), а наоборот, он является самым практическим планом начать со всех сторон и сейчас же готовиться к восстанию, не забывая в то же время ни на минуту своей будничной насущной работы.