Прогресс (от латинского progressus — движение вперёд, успех) — тип, направление развития, для которого характерен переход от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. О прогрессе можно говорить применительно к системе в целом, к отдельным её элементам, к структуре и другим параметрам развивающегося объекта. Понятие прогресса соотносительно с понятием регресса.
Представление о том, что изменения в мире происходят в определённом направлении, возникло ещё в глубокой древности и первоначально носило чисто оценочный характер. В философии идея прогресса разрабатывалась главным образом применительно к истории общества. В естественные науки идея прогресса проникла сравнительно недавно в связи с накоплением эмпирического материала, позволившего сделать вывод о развитии живой природы. Особенно большое значение в этой связи имели идеи Ламарка о постепенном усложнении организации живых существ и эволюционная теория Дарвина.
Диалектико-материалистическое понимание прогресса противостоит идеалистическим и метафизическим концепциям, которые рассматривают прогресс в сфере развития идеального или сводят его к субъективным оценочным категориям, либо понимают его как ступень циклического процесса, либо вообще отвергают понятие прогресса.
Научное понимание прогресса исходит из того, что существуют объективные критерии, являющиеся основой оценочных суждений. Иногда прогресс отождествляют с усложнением развивающегося объекта. Однако прогрессивное развитие (в частности, в живой природе) не всегда совпадает с процессом морфо-физиологического структурного усложнения, напротив, усложнение может в отдельных случаях выражать регресс, тогда как прогресс может быть связан с некоторым упрощением структурной организации.
Понятие прогресса имеет не абсолютное, а относительное значение. В неорганическое природе значительное место занимают циклические процессы, к которым понятие прогресса неприменимо. Понятие прогресса неприложимо и к Вселенной в целом, т.к. здесь отсутствует однозначно определёное направление развития: если в одних частях её преобладает прогресс, то в других возможно преобладание регресса1.
Признание только одного направления развития Вселенной неизбежно ведет к идеалистическим и религиозным взглядам о начале и конце мира. Для Вселенной в целом характерен вечный диалектический круговорот, в котором непрерывно порождаются и уничтожаются те или иные формы материи2.
Возможность прогресса и реальные пути его осуществления определяются наличными конкретно-историческими условиями. Например, возникновение жизни зависит от таких физико-химических условий, как температура планеты, наличие атмосферы и т.д.
Известная нам ветвь прогрессивного развития включает в себя, согласно современным научным данным, следующие ступени:
Каждая из этих ступеней представляет из себя органическую целостность различных систем, к которым при восходящем направлении развития также применимо понятие прогресса, но уже в рамках существования данной ступени.
Прогресс является главным направлением развития для той ветви материального мира, в которую входит наша планета. Применительно к этому можно указать следующие основные особенности прогресса.
Прогресс характеризуется нарастанием темпов развития. На образование Солнца и вращающихся вокруг него планет потребовалось 4,7 млрд. лет. По данным американского учёного М. Кальвина, жизнь на Земле возникла 2,7 млрд. лет тому назад. Приблизительно за 1,5 млрд. лет возникли тысячи видов животных, в том числе предки человека. Около 1 млн. лет назад начался процесс возникновения человека и человеческого общества, которое примерно за последние 40 тысяч лет достигло современного уровня производства, науки и культуры. Для человеческой истории, в свою очередь, характерно дальнейшее ускорение темпов развития.
Другая особенность прогресса состоит в том, что прогрессивное развитие системы в целом включает в себя регресс её отдельных элементов, связей, функций. Так, прогрессивное развитие органической природы в целом сопровождается общей дегенерацией (регрессом) её отдельных видов. Энгельс подчеркивал, что:
«...каждый прогресс в органическом развитии является вместе с тем и регрессом, ибо он закрепляет одностороннее развитие и исключает возможность развития во многих других направлениях»3.
В научном познании одной из центральных является проблема определения объективных критериев прогресса. Универсальных критериев прогресса не существует. Для каждой достаточно широкой области явлений должны отыскиваться свои специальные критерии. Задача же философского анализа состоит в выявлении общих требований к выработке таких критериев. Сложность этой проблемы определяется многообразием типов развития и содержания прогресса. Например, если этим содержанием являются изменения функциональной организации объекта, то прогресс оценивается именно по этому основанию; но для оценки прогресса в строении нужны, естественно, иные основания. В самом общем виде исходная база для выработки критериев прогресса может быть определена следующим образом: прогресс имеет место там, где развитие сопровождается дифференциацией и интеграцией элементов и связей, что позволяет системе осуществлять задачи и функции, недоступные старой системе, и обеспечивает совершенствование её организации. О прогрессе можно говорить как в отношении неживой и живой природы, так и в отношении человеческого общества.
В неорганической природе прогресс состоит в таком усложнении форм организации, которая приводит к возникновению жизни. Биологический прогресс связан с усложнением взаимоотношений организмов и сообществ со средой. При рассмотрении прогресса в органической природе следует различать основную ветвь развития, которую А. Н. Северцов назвал ароморфозом, и другие, побочные ветви.
Среди философов и биологов существуют различные точки зрения на общий критерий биологический прогресс, каждая из которых не может считаться бесспорной. По мнению К. М. Завадского, общим критерием прогресса живой природы является степень приближения к высшей, т.е. к социальной форме движения. Другие исследователи характеризуют прогресс как филогенетический процесс накопления таких морфо-физиологических механизмов, которые способствуют возрастанию независимости организма от отдельных условий его существования, расширяют среду его обитания и повышают уровень эволюционной пластичности (приспособляемости). Однако бесспорно, что биологический прогресс обязательно включает в себя следующие моменты:
При всём разнообразии конкретных проявлений, биологический прогресс обычно осуществляется путём возрастания разнородности элементов и числа связей живой системы, причём у последней возникают более эффективные функции и внутренние импульсы к дальнейшей дифференциации, к повышению целостности системы и к расширению её распространения в природе.
Общественный прогресс — восходящее, поступательное развитие человеческого общества от низших ступеней и форм к высшим. Понятие прогресса возникло на почве социальной философии как идея о закономерном совершенствовании человека и общества. Идея прогресса предполагает, во-первых, осознание самого факта изменения и развития человеческого общества; во-вторых, признание ценности земной жизни; в-третьих, рассмотрение истории как имманентного процесса; признание закономерности общественного развития. Эти предпосылки отсутствовали в философии докапиталистич. формаций, в которых драматизм политических событий сочетался с крайне медленным изменением социально-экономических основ общественной жизни. Для большинства античных авторов история — простая последовательность событий, за которыми стоит нечто неизменное; если же заходит речь об истории как целом, то она рисуется либо как регрессивный процесс, идущий по нисходящей от древнего «золотого века» (Гесиод, Сенека), либо как циклический круговорот, повторяющий одни и те же стадии (Платон, Аристотель, Полибий). Не видит прогресса в обществе и христианство. Хотя христианская историософия рассматривает историю как процесс, имеющий определённое направление, речь идёт не об имманентном процессе, а о движении к некоей провиденциальной цели, лежащей за рамками действительной истории. Идея исторического прогресса родилась не из христианской эсхатологии, а из её отрицания.
Социальная философия подымающейся буржуазии была овеяна оптимизмом, уверенностью в том, что «царство разума» лежит не в прошлом, а в будущем. Прежде всего был замечен прогресс в сфере научного познания; уже Бэкон и Декарт учат, что не нужно оглядываться на древних, что научное познание мира идёт вперёд. Фонтенель систематизирует эти идеи. Затем идея прогресса распространяется и на сферу социальных отношений4.
Просветительские теории прогресса были глубоко революционными; они обосновали смелую ломку феодальных отношений, на их основе складывались многочисленные системы утопического социализма. Но рационалистические теории прогресса были чужды историзму. Подчеркивая поступательность исторического развития, они не видели всей его противоречивости и многообразия его форм, а также необходимости предшествовавших стадий. Прогресс общества они выводили из прогресса человеческого разума. Их теории имели телеологический характер, возводя в ранг конечной цели истории преходящие идеалы и иллюзии подымающейся буржуазии. Но уже Вико и особенно Руссо указывали на противоречивый характер исторического развития; Руссо вообще не видел в «цивилизации» высшего этапа по сравнению с «природой», а Гердер высмеивал теории линейного прогресса, высшим звеном которого всегда оказывается сам их автор.
Романтическая историография к началу XIX века, в противовес рационализму просветителей, выдвинула идею медленной органической эволюции, не допускающей вмешательства извне, и тезис об индивидуальности и несравнимости исторических эпох. Но этот историзм был односторонне обращён в прошлое и часто выступал в роли апологета существующих архаических отношений. Наиболее глубокую в домарксовской мысли трактовку прогресса дал Гегель, полемизируя как против просветительства, пренебрежения к прошлому, так и против ложного историзма романтической «исторической школы».
«... Развитие является движением вперёд от несовершенного к более совершенному, причём первое должно быть рассматриваемо не в абстракции лишь как несовершенное, а как нечто такое, что в то же время содержит в себе свою собственную противоположность, так называемое совершенное как зародыш, как стремление»5.
История — не простое изменение, а прогресс в сознании свободы, в котором старое служит необходимым фундаментом для нового. Каждый народ, выполнив свою историческую миссию в качестве временного носителя абсолютной идеи, уступает место другому. Однако, понимая исторический прогресс как саморазвитие мирового духа, Гегель не мог объяснить переход от одной ступени общественного развития к другой. Общественный прогресс заканчивается, по Гегелю, прусской монархией, а его философия истории превращается в теодицею, оправдание бога в истории.
Марксистско-ленинское понимание прогресса покоится на материалистическом понимании истории и характеризуется диалектико-материалистическим подходом к проблеме, выдвижением объективного критерия прогресса. Маркс подчёркивал, что «вообще понятие прогресса не следует брать в обычной абстракции»6.
«... Представлять себе всемирную историю идущей гладко и аккуратно вперёд, без гигантских иногда скачков назад, недиалектично, ненаучно, теоретически неверно»7.
Прогресс не есть какая-то самостоятельная сущность или трансцендентная цель исторического развития. Понятие прогресса имеет смысл лишь в применении к определённому историческому процессу или явлению, это всегда прогресс по отношению к чему-то. Буржуазные социологи чаще всего ищут критерий прогресса в сфере общественного сознания и ставят эту проблему в этической плоскости: чувствует ли себя человек в ходе истории более счастливым, самоуспокоенным и т.п. Но цели, стремления и идеалы людей, в свете которых они оценивают историческое развитие, сами меняются в ходе истории, поэтому такие оценки неизбежно страдают субъективностью, неисторичностью.
Как пишет Маркс, «так называемое историческое развитие покоится вообще на том, что новейшая форма рассматривает предыдущие как ступени к самой себе и всегда понимает их односторонне, ибо лишь весьма редко и только при совершенно определённых условиях она бывает способна к самокритике»8.
Объективный научный критерий прогресса надо искать в материальной основе общества. Производственные отношения выражают прерывность, дискретность исторического процесса и специфичность его конкретных форм. Напротив, производительные силы развиваются более или менее непрерывно и кумулятивно (хотя и здесь, конечно, бывает попятное движение). К тому же это главная, определяющая сторона общественного развития. Поэтому Ленин считал развитие производительных сил «...высшим критерием общественного прогресса...»9.
Совершенствование средств и организации труда обеспечивает рост его производительности, что, в свою очередь, влечёт за собой совершенствование человеческого элемента производительных сил, рабочей силы, вызывает к жизни новые производственные навыки и знания и меняет существующее общественное разделение труда. Рука об руку с прогрессом техники идёт развитие науки. Наконец, рост производительности труда означает увеличение количества прибавочного продукта. При этом расширяется состав и объём необходимых потребностей человека и изменяются способы их удовлетворения, образ жизни, культура и быт. Более высокому уровню развития производительных сил соответствует и более сложная форма производственных отношений и общественной организации в целом. Степень овладения обществом стихийными силами природы, выражающаяся в росте производительности труда, и степень освобождения общества из-под гнета стихийных общественных сил, социально-политического неравенства и духовной неразвитости людей — вот наиболее общие критерии исторического прогресса. В свете указанного критерия первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и коммунистическая формации представляют собой закономерные стадии поступатательного развития человечества.
Общество — сложная система, включающая в себя ряд частных подсистем, отношений и учреждений, обладающих относительной самостоятельностью и развивающихся весьма неравномерно. При определении степени прогрессивности частных структур и производных явлений необходимо учитывать, во-первых, насколько та или иная форма или тенденция развития данного явления соответствует общему направлению истории, прогресса и содействует ему в рамках данной эпохи; во-вторых, насколько глубоко она выражает внутренние законы своего собственного развития. Маркс писал об искусстве, что «... определённые периоды его расцвета отнюдь не находятся в соответствии с общим развитием общества, а следовательно, также и с развитием материальной основы последнего, составляющей как бы скелет его организации»10.
Определённые общественные отношения порождают определённые формы культуры, искусства, идеологии, которые нельзя по произволу заменить другими и нелепо оценивать по современным канонам. Искусство каждой данной эпохи, исходя из специфических эстетических канонов, по-своему отражает изменяющийся мир, и каждая из этих многообразных точек зрения представляет непреходящую ценность, именно потому, что человечество никогда уже не посмотрит на него глазами прошлого. Однако культура каждого данного общества, выражая его самосознание, вместе с тем представляет определённый этап познания человеком объективного мира, включая и общественные отношения. И здесь тоже имеется преемственность и поступательность, идёт ли речь о политической идеологии или об искусстве.
Прогресс идёт на протяжении всей истории человечества. Но типы его различны, а темпы определяются характером социальной системы. Для первобытнообщинного, а также рабовладельческого и феодального обществ характерны вообще крайне медленные темпы развития. Капитализм означает громадное ускорение темпов, но при этом усиливается и обостряется антагонистичность, свойственная развитию эксплуататорского общества. В любом процессе развития существует определённая взаимосвязь между группой ведущих, развивающихся элементов системы и её структурой как целым. Отдельные элементы (в общественной жизни эту роль играют производительные силы) опережают другие, за ними подтягиваются остальные и лишь затем меняется структура целого. Но в досоциалистических формациях первоначально из-за низкого уровня развития производства, а в дальнейшем также из-за частной собственности на средства производства одни элементы социального целого систематически прогрессируют за счёт других. Это делает прогресс общества в целом антагонистическим, неравномерным, зигзаго-образным. Прогресс техники и развитие общественного разделения труда колоссально повышают его производительность. Но оборотной стороной этого прогресса является превращение человека в частичного работника, рост отчуждения и эксплуатации. Достижения античной культуры имели место в период самого бесчеловечного рабства. Сравнительно высокий жизненный уровень немногих развитых капиталистических стран достигнут отчасти за счёт беспощадной эксплуатации колоний.
Диспропорции наблюдаются не только в развитии разных стран и народов, но и в развитии различных сфер и элементов общественной жизни. Так, Маркс отмечал, что «...капиталистическое производство враждебно известным отраслям духовного производства, например, искусству и поэзии»11.
Диспропорция между материальным богатством капиталистического общества и уровнем его духовной культуры особенно заметна в эпоху общего кризиса капитализма.
Переход от капитализма к социализму в мировом масштабе — генеральная линия обществнного прогресса в современную эпоху. Коммунистический прогресс качественно отличается от прогресса антагонистического общества. Колоссально ускоряя темпы общественного развития, коммунистическая формация постепенно преодолевает унаследованные от прошлого диспропорции в развитии города и деревни, передовых и экономически отставших стран, людей умственного и людей физического труда, производительных сил и духовной культуры общества. Эта согласованность обеспечивает прогресс всей социальной системы, а не отдельных её элементов за счёт других.
Однако победа коммунизма выковывается лишь в упорной борьбе, трудности которой нельзя преуменьшать. Социализм приходится строить в условиях ожесточённого сопротивления империалистической реакции. К тому же исторические условия сложились так, что первыми на путь социализма вступили страны со сравнительно отсталой экономикой и культурой. Это создало дополнительные трудности, т.к. в этих странах приходилось «доделывать» то, что не успел сделать капитализм. Обилие задач и недостаточное знание механизма действия законов социалистического общества (которое само отчасти объясняется ограниченностью имеющегося исторического опыта) порождало односторонние политические решения, которые, в свою очередь, приводили к новым диспропорциям. Огромный вред делу коммунизма нанесла практика культа личности и её социальные и психологические последствия.
Коммунистическая формация, устраняя социальный антагонизм, не отменяет противоречивости развития как такового; именно борьба нового со старым будет источником коммунистического прогресса. В частности, познание законов развития общества — процесс по существу бесконечный; между тем именно степень познания и овладения такими законами даёт нам меру социальной свободы. Многие важные вопросы теории общественного прогресса вообще ещё не решены (например, спор о том, продолжается ли сейчас процесс биологическая эволюции человека и если да, то в каком направлении; не вполне ясно, как решится при коммунизме проблема разделения труда; каковы оптимальные формы гармонического сочетания высокой степени организации общества как целого и автономии и самодеятельности каждого отдельного индивида и т.д.).
Идея прогресса была самой популярной идеей буржуазной социологии XIX века. Однако идеологи победившей буржуазии выхолостили из неё революционное содержание. Подчёркивая прогрессивность капиталистических отношений по сравнению с феодальными, они не указывали путей дальнейшего развития. Идея прогресса, истолкованная в духе «автоматической эволюции» (Спенсер) и односторонне обращённая к прошлому, постепенно стала инструментом откровенной защиты капиталистического строя. Но уже в последней трети XIX века , и особенно в эпоху империализма, буржуазная естественнонаучная мысль переходит от обожествления прогресса к нападкам на него. Для современных буржуазных идеологов типичен социальный пессимизм, несовместимый с идеей прогресса. Поэтому критика действительных пороков старых теорий прогресса (плоский и антиисторический эволюционизм, неясность и произвольность критериев прогресса, европоцентристская ограниченность, недооценка сложности, многоплановости и противоречивости исторического процесса, телеологизм и метафизичность) была использована реакционными учёными для отрицания поступательности общественного развития вообще. Провозвестником этих настроений был уже Ницше, но особенно широко распространились они в эпоху общего кризиса капитализма, охватив все отрасли обществоведения.
В современной буржуазной социологии существует двойственное отношение к понятию прогресса. Одни социологи, не отказываясь от самого понятия прогресса, извращают его критерий, утверждая, будто технический прогресс и рост производительности труда сам собой разрешит все социальные противоречия (У. Ростоу, Ж. Фурастье). При этом они умаляют коренную противоположность двух мировых систем, рассматривая их лишь как варианты «единого индустриального общества», и изображают капитализм в виде процветающего общества «всеобщего благоденствия», высшей стадии «экономического роста» и т.п.
Другие авторы, не решаясь столь явно идеализировать капитализм, защищают его косвенно, возводя трудности и противоречия современного капитализма в ранг всеобщих и неустранимых противоречий «мировой цивилизации». Признавая наличие прогресса в области науки и техники, они отрицают, что существует прогресс в общественных отношениях и культуре. Прогресс третируется как «оптимистическая иллюзия», а понятие исторического развития заменяется термином «социальное изменение». Этот скептический взгляд на историческое развитие тесно связан с философией неопозитивизма и эмпирических тенденцией в буржуазной социологии, которая отказывается от исторического подхода к явлениям, ограничиваясь констатацией функциональных зависимостей и статистических тенденций.
В буржуазной философии истории понятие прогресса зачастую подменяется идеей исторического круговорота (Шпенглер, Тойнби, Сорокин). Распространены и откровенно пессимистические концепции, рассматривающие общественное развитие как регрессивный процесс. Абсолютизируя противоречия технического прогресса при капитализме, многие буржуазные философы и публицисты пророчат окончательное порабощение человека техникой, гибель индивидуальности и замену человеческого общества обществом роботов («Славный новый мир» О. Хаксли). Христианская эсхатология говорит о «конце истории» и некоторые авторы даже предсказывают, когда это случится. Этот страх перед прогрессом ярко свидетельствует о кризисе буржуазной идеологии.
См. Ф. Энгельс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 22. ↑
Cм. там же, с. 362-63. ↑
Там же, с. 621. ↑
См. А. Тюрго, Избранные филосфские произведения, М., 1937, с. 52; Ж. А. Кондорсэ, Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума, М., 1936, с. 227-28. ↑
Соч., т. 8, М.-Л., 1935, с. 54. ↑
Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 12, с. 736. ↑
Ленин В. И., Соч., т. 22, с. 296). ↑
Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 12, с. 732. ↑
Соч., т. 13, с. 219. ↑
Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 12, с. 736. ↑
Там же, т. 26, ч. 1,6. 280. ↑