Партийность (от латинского pars — часть) — объективно-закономерная и исторически-определённая социальная, в классовом обществе — классовая, направленность всякого мировоззрения как по его предметному содержанию, так и по реальной роли в противоречивом процессе общественного развития. Философия либо идеологически воспроизводит эту направленность — иногда сознательно, иногда бессознательно, в превращённой форме «беспартийности», — либо критически осваивает её и встаёт на точку зрений той направленности, которая вытекает из решения ею своих собственных проблем. Решение мировоззренчских проблем всегда партийно, а не нейтрально по отношению к борьбе прогресса и реакции, творческих сил обновления мира и косных сил традиции.
«Новейшая философия так же партийна, как и две тысячи лет тому назад»1.
Стремление утвердить «надпартийное» мировоззрение потребовало бы на деле либо утопические попытки бегства из общества, либо попытки абсолютного подавления всех противоречий и учреждения монотонной «непротиворечивости» вместо прогресса человеческой культуры в её диалектичском многообразии. Партийность философии коренится в глубочайшей диалектике социального прогресса. Марксизм научно объяснил партийность в её различных формах и выдвинул в корне отличный как от субъективизма, так и от объективизма научный принцип партийности.
По роли в обществе важно различать партийность прогрессивную и реакционную. В классовом обществе размежевание классовых сил накладывает свою печать даже на те области, которые хотя и нейтральны по их собственному содержанию, но всё же становятся средством в борьбе за классовые цели. Однако размежевание внутри философии нельзя изображать как простую проекцию классового размежевания на философскую проблематику. Толкование классовости в духе такого проецирования характерно для вульгарного социологизма, для «материализма примитивного». История философии пронизана борьбой материализма и идеализма, диалектики и метафизики, монизма и дуализма, эмпиризма и рационализма, рационализма и иррационализма, атеизма и теизма и т.п., но их отношение к классовому размежеванию сложнейшим образом опосредствованное и не однозначное. Ценнейшие завоевания философской мысли делались не только представителями материализма, атеизма и т.п., но иногда даже более успешно также и их противниками — представителями «умного идеализма» (который, в меру постижения диалектики, «... ближе к умному материализму, чем глупый материализм». Такие завоевания делались отнюдь не вопреки партийности этих мыслителей, но благодаря той партийности, которая не диктовалась им извне, а была присуща самим открытым ими принципам и целям, полученным внутри философии выводам и оценкам.
По генезису и механизму действия следует различать, с одной стороны, субъективистскую партийность, которая означает привнесение в философию извне готовых (в том числе взятых из обыденного сознания) предпосылок, подлежащих лишь «выражению» и идеологической разработке, и которая низводит философию до роли служанки религиозных, политических, юридических и иных идеологических сил и институтов; с другой стороны — объективную партийность, то есть направленность решения мировоззренческих проблем, обусловленную только предметом философского анализа.
Именно объективную партийность марксизм возвёл в свой принцип. Первая — это партийность предвзятого, пристрастного искажения объективной логики предмета; вторая — партийность непредвзятого, беспристрастного проведения логики вплоть до конечных результатов. Первая означает навязывание теории заранее требуемых выводов и оценок; вторая — получение и отстаивание только тех выводов и оценок, к которым обязывает само исследование. Первая — это партийность беспринципности, «полная оглядок»; вторая — партийность принципиальности, обязывающая «... исследователя истины прямо стремиться к ней, неоглядываясь ни вправо, ни влево»2.
Первая старается «... приспособить науку к такой точке зрения, которая почерпнута не из самой науки (как бы последняя ни ошибалась), а извне, к такой точке зрения, которая продиктована чуждыми науке, внешними для неё интересами...», это — «низость в отношении науки»; вторая есть партийность самой науки. Первая превращает философию в угодливое средство внешних целей; вторая означает открытие целей суверенным философским исследованием. Первая рассматривает весь мир только с точки зрения его полезности или вредности для догмы; вторая всегда ставит объективную диалектику творческого поиска истины выше субъективных соображений целесообразности с точки зрения однажды выработанных принципов. И та и другая партийность имела место в философии на протяжении всей её истории. Но если первая тяготела к реакционному содержанию, то вторая — к прогрессивному. Чем в более острый конфликт с силами прогресса вступают защитники отживающего общества, тем неистиннее становится их сознание, тем резче их субъективизм, «тем больше прежние традиционные представления... опускаются до уровня пустых идеализирующих фраз... Но чем больше их лживость разоблачается жизнью..., — тем решительнее они отстаиваются, тем всё более лицемерным, моральным и священным становится язык этого образцового общества. Такова идеология кризиса и заката антагонистического общества.
Особое место в истории духовной культуры занимают утопические концепции с их субъективным методом. Их субъективистская партийность исходила из дуалистического противопоставления действительности — идеала должного, предпочитаемого, «страстей» и т.п. Например, у сен-симонистов возвещаемый ими «закон» — «...весь, сотканный из обетований и надежд...»3.
Трагичский парадокс в том, что чем радикальнее такой претендующий спасти мир романтический и профетический субъективизм, тем дальше он заходит по пути иерархизации, культа элиты и вождей, «героев», сектантства, авантюрных попыток навязать истории произвол, выдаваемый за её собственный фатальный закон, по пути авторитаризма.
Философское обоснование «невозможности» объективной партийности неизбежно опирается на дуалистический разрыв объекта и субъекта, необходимости и свободы, рациональности и творчества, науки и нравственности, деятельности и ценностей. Этот дуализм влечёт также расщепление самого субъекта на гносеологический и оценивающий, разрыв мыслительной способности на познавательную и оценивающую, якобы несоизмеримые друг с другом. Это позволяет утончённо оправдывать, конформизм, некритически принимающий нормы буржуазного общества, то есть науку ограничивают служебными функциями.
Первейшее условие объективной партийности — философский монизм. Поэтому идеи, послужившие в некоторых моментах исторической предтечей марксистского принципа партийности, были выдвинуты самым монистическим и диалектическим философом до Маркса — Гегелем.
Отчётливее всего они выступают в трактовке им метода историко-философского исследования.
Обнаружив несостоятельность поисков спасения от субъективизма и произвола в «обычном» требовании беспартийности, Гегель сравнивает исследователя с судьёй: непредвзятое отношение судьи к спорящим определяется «партийным отношением к праву». Его следует «отличать от партийности субъективной». Показывая, что «беспартийность» лишь протаскивает худшую партийность — «партийность мнений», Гегель требует объективной партийности, черпаемой из объективной закономерности и дающей истинный критерий для оценки. В борьбе различных философских концепций он впервые сумел увидеть не блуждания, которые надо отбросить, когда будет «... наконец, найдено истинное учение», а живой диалектический процесс, в ходе которого эти концепции снимают друг друга: «... многообразие философских систем не только не наносит ущерба самой философии..., наоборот,... было и есть безусловно необходимо для существования самой науки философии..». Но, вопреки своему же тезису, Гегель считал, будто «завершил» историю философии, сделав излишней дальнейшую партийную борьбу идей. Его идеализм, возвёдший в абсолют отчуждённую форму развития культуры, был препятствием на пути к научному принципу партийности.
Этот принцип был сформулирован вместе с созданием диалектико-материалистического мировоззрения, когда возникла такая всемирно-историческая задача, которая могла быть только открыта чисто научным путём — задача коммунистического преобразования мира. Первым шагом на этом пути было требование революционной действенности философии и превращение «деятельной стороны», лишь в ограниченной степени развитой классической немецкой философией, в суть дела. Призыв Маркса и Энгельса к «... беспощадной критике всего существующего, беспощадной в двух смыслах: эта критика не страшится собственных выводов и не отступает перед столкновением с властями предержащими», — был теоретическим осмыслением глубочайших противоречий самой истории, буржуазной действительности. Их теория ориентировала на то, чтобы связать её «... с критикой политики, с определённой партийной позицией в политике, а стало быть, связать и отождествить... критику с действительной борьбой. Задача теории — дать «истинный лозунг борьбы», выведенный строжайшим, объективнейшим исследованием действительности4.
Сама действительность должна быть понята как подчинённая диалектике, согласно которой «без партий нет развития, без разделения нет прогресса». Однако принцип партийности — не пассивное отражение некоей фатальной диалектики; напротив, он вытекает из того, что объективные законы истории суть законы человеческой предметной деятельности. Принцип партийности резюмирует противоположность марксизма всем созерцательным концепциям, не видящим, что даже отчуждающие силы есть результат, создаваемый и воссоздаваемый человеческой деятельностью. Только точки зрения деятельности, в которой общественный человек есть творец истории и (в этом смысле) самого себя, преодолевает превращение объяснения в оправдание. Критичность теории и критичность практики взаимно предполагают друг друга. Теория лишь потому верно объясняет мир, что открывает путь его изменения.
Претензия Гегеля на «беспредпосылочность» мышления — «лишь благочестивое пожелание». Догматические предпосылки и субъективистский, «идеологический» метод навязываются всякому мыслителю до тех пор, пока он не возьмёт в качестве предпосылок процесс изменения действительности, совпадающий с изменением «самого себя»5.
Корни мнимой «надпартийности» — в том, что в классовом обществе «... всякий новый класс... вынужден представить свой интерес как общий интерес всех членов общества, то есть.... придать своим мыслям форму всеобщности, изобразить их как единственно разумные, общезначимые. Коммунистическая партийность — это претворённая в действие диалектика, которая «... ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна». Она есть не что иное, как «... дух ни перед чем не останавливающегося теоретического исследования».
Ленин вёл борьбу как против субъективизма, так и против объективизма и концепции «беспартийности» философии. Критикуя «субъективный метод» в социологии народников, гносеологический субъективизм, субъективистскую партийность «примитивного материализма» В. Шулятикова, субъективистскую узость пролеткультовцев и т.п., Ленин показал, что марксизм не присоединяет революционность к научности извне, но «... соединяет в самой теории внутренне и неразрывно». Критикуя объективизм за буржуазную ограниченность, узость, абстрактность, Ленин показал, что марксизм обязывает к более глубокому исследованию, которое само приводит к партийным выводам. Марксист не привносит готовую, вне науки взятую точку зрения, но всецело внутри неё «... определяет свою точку зрения». Если бы историческая необходимость понималась объективистски-фаталистически, как «непреодолимая» тенденция, то это вело бы к идее служения слепому диктату Истории и превращению людей в её орудия. Но эта необходимость, по Ленину, есть лишь объективная закономерность деятельности реального субъекта истории — людей, социальных групп, классов. Поэтому принципиально важно установить, «... какой именно класс определяет эту необходимость».
Социальная действительность не строится сама собой, как полагает объективистская апологетика. Именно понимание действительности как производимой человеческой деятельностью позволяет не эклектически соединять объективизм и субъективизм, фатализм и волюнтаризм, «суммируя» факторы и т.п., но давать монистически выведение партийности. Вот почему марксизм «... включает в себя... партийность»: он — не наука плюс партийность, а «партийная наука». Не случайно Ленин выделил «объективность рассмотрения» в качестве первейшей черты диалектики. Полнота правды — такова высшая забота: «... правда не должна зависеть от того, кому она должна служить»6.
В основе борьбы за принцип партийности лежит борьба за философский монизм, который исключает уступки эклектизму, «партии середины» и обязывает марксиста вести единую линию строго научного анализа вплоть до политики, прибегая лишь к таким средствам, которые сами достойны высших принципов: «... политическая линия марксизма... неразрывно связана с его философскими основами».
Принцип партийности ориентирует марксистскую критику буржуазной идеологии и науки на последоватное проведение содержательного проблемного исследования, лишь итогом которого служат оценки. При этом, даже имея дело с теми, кто стоит на точке зрения субъективистской буржуазной партийности, марксисты призваны .«.. суметь усвоить себе и переработать...» их завоевания. Принцип партийности есть принцип «воинствующего материализма», отстаивающего научность в борьбе против «натиска буржуазных идей». Помощь философии другим наукам не имеет ничего общего с командованием, «директивно-декретным» вмешательством в их дела. Напротив, принцип партийности противостоит всякому сковыванию научного мышления, всякой догматизации: «не может быть догматизма там, где верховным и единственным критерием доктрины ставится — соответствие её с действительным процессом...».
Марксисты призваны вести активную критику всей буржуазной культуры. Они должны ни одной реальной проблемы не оставлять идейному противнику, всякий вопрос трактовать монистически, соотнося его со всей системой диалектико-материалистического мировоззрения как единого целого. Принцип партийности ориентирует коммунистические партии на обеспечение всецело научного содержания и научных методов разработки социалистической идеологии, против всякой кустарщины, стихийности, произвола, субъективизма, суесловия и формализма. Принцип партийности направлен против выступающего иногда в облике объективизма обывательского безразличия или нигилизма к философским проблемам. Он требует высшей общественной активности и глубочайшей культуры, подлинной интеллигентности, которую предполагает творческий марксизм. Он требует от каждого всей полноты ответственности и воспитывает потребность в ней. Он резюмирует самое последовательное, революционно-критическое, творческое отношение к действительности. Отождествление партийности с субъективизмом ведет к её извращению (догматизм) или отрицанию (ревизионизм).
Партийность в современных условиях требует особенно чёткой ориентации в сложной общественной борьбе сил коммунизма и сил, враждебных ему, требует недвусмысленной, научно обоснованной и ответственной оценки этих сил. В этой борьбе нет и не может быть сил «нейтральных», беспартийных.
Марксистская партийность — это партийность материалистической науки, диалектического разума против всякой антинаучной идеологии, против всех тёмных сил, партийность прогресса культуры против реакции и варварства, партийность свободы и гуманизма против отчуждения, эксплуатации, угнетения, партийность мира и солидарности против антагонизма и войны, партийность коммунистического будущего истории против её классового прошлого.
Ленин В. И., Соч., т. 14, с. 343. ↑
Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 6. ↑
Изложение учения Сен-Симона", М.-Л., 1947, с. 159. ↑
Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 379, 381, ср. с. 423. ↑
К. Маркс и Ф. Энгельс. Там же, с. 436, 458, 201. ↑
Ленин В.И. Полн. собр. соч., 5 изд., т. 54, с. 446. ↑